09.10 Умыл ли руки Понтий Пилат? Искусство оправдывает римского префекта Иудеи
Язык жестов в искусстве (как, впрочем, и в жизни) – тема невероятно интересная. А что если мы разберемся в том, что нам говорят руки Понтия Пилата?
Как известно, римский префект Иудеи «взял воды и умыл руки перед народом», показывая, что кровь Иисуса не на нем, а на народе. И все же на раннехристианских изображениях Пилата нет сцен, в которых он омывает руки. Зачастую лицо префекта повернуто к зрителю, а не к емкости с водой, и его рука дотрагивается до подбородка. Перед нами не что иное, как жест сомнения.
Именно так подчеркивалась неуверенность Пилата в виновности Христа. Протохристиане видели префекта Иудеи в позитивном свете.
Хотя он и допустил юридическую возможность убийства Иисуса, Пилат в то же время назван рядом авторов одним из тех, кто признал Иисуса невиновным. А Тертуллиан даже считал его первым христианином. Эта идея просматривается и в текстах, в которых Прокула, жена Пилата, предупрежденная во сне о невиновности Иисуса, обращается в христианство», – Полин Дюкло-Грене, автор курса «Изображение страстей Христовых в эпоху Средневековья и в период Раннего Нового времени» в Школе Лувра
Искусствовед уточняет, что изображения на саркофагах были призваны напомнить ранним христианам о спасении души, а Понтий Пилат на них – пример того, как должен верить стремящийся к вечной жизни.
В первых изображениях сцены суда Иисус и вовсе отсутствует, напоминает Полин Дюкло-Грене. В центре располагается фигура Понтия Пилата как первого христианина, уверовавшего во Христа. Он – пример для всех остальных.
Начиная с VI века, рядом с Понтием Пилатом появляются первосвященники Анна и Каиафа, а фигура Иисуса Христа становится центральной. Кстати, посмотрите на руки Иисуса: со временем жест, указывающий на «взятие слова», сменится на жест молчания.
С IX века католическая церковь стремится говорить с верующими языком эмоций, привлекая их внимание не только к спасению души, но и к Страстям Христовым (молящийся должен представлять себя на месте Сына Божьего во время его мучений).
Образ Понтия Пилата становится двойственным, а вину за смерть Христа возлагают на еврейский народ, забыв о том, что у безумия и жестокости толпы, несправедливости, лжесвидетельства и нечестного судейства нет национальности.
