24.10 Час ночной. О звуках музыки в живописных «Ноктюрнах» Джеймса Уистлера
Должен ли художник изображать реальность? А рассказывать историю на своем полотне? В начале 1870-х американец Джеймс Уистлер, чье раннее творчество было подвержено влиянию французских реалистов Анри Фантена-Латура и Гюстава Курбе, ответил на эти вопросы отрицательно.
Так появились его «Ноктюрны», одни из самых прекрасных произведений западного искусства, которые я встречала. Но обо всем по порядку.
Во второй половине ХІХ века Европа переживала увлечение всем японским.Кимоно, ширмы, веера и, конечно же, гравюры стали желанными предметами в коллекциях живописцев нового поколения, в том числе Эдуарда Мане, Эдгара Дега, Клода Моне и многих других.
Уистлер тоже поддался новому веянию: модели на некоторых его картинах предстали со всеми необходимыми, с точки зрения европейца, японскими аксессуарами.
Однако художнику подобное «преображение» собственного стиля показалось недостаточным: начиная с 1863 года, он пребывал в поиске нового направления в своем творчестве.
Внимательно изучая японские гравюры, Уистлер понимает, что их создатели не стремятся к достоверности. Восточный художник скорее передает свои впечатления, а потому размеры, масштабы, перспектива и даже четкость линий зависят лишь от его видения.
Следующее открытие Уистлера – повторы цвета в работах японских мастеров.
Таким образом, по мнению Уистлера, авторы гравюр задают полотну определенный визуальный ритм. Совсем как композиторы в музыке. И если музыка не рассказывает нам никаких историй, то почему должна картина?
Кроме того, в эпоху стремительного развития фотографии «ответственность» за точное отражение действительности ложилась на снимки. А что же оставалось художнику?
Что нового может сказать Уистлер? Его поиски не ограничились Японией. В 1866 году по не связанным с искусством причинам он отправился в Чили. Там, в южном полушарии, его творческую манерудополнил особый свет, который художник наблюдал во время восходов и закатов.
Во второй половине 1860-х перемены произошли и в технике Уистлера. Под влиянием своего друга, живописца Альберта Мура, он начал работать с ограниченным количеством цветов и класть краски на полотно тонким слоем.
Поиски Уистлера нашли отражение в его «Ноктюрнах». Впрочем, они были восприняты современниками художника неоднозначно.
Джон Раскин, один из главных арт-критиков эпохи, написал о «Ноктюрне в черном и золотом. Падающая ракета» следующее: «Я лично сталкивался и много наслышан о наглости кокни, однако никак не ожидал увидеть шута, который просит двести гиней за то, что плеснул ведро краски в лицо публике».
Оскорбленный Уистлер вызвал обидчика в суд: художник выиграл дело, но потерял практически все свое состояние.
Интересно, что картины с изображением Темзы и Садов Креморн, изначально названные Уистлером «лунными» работами, позже были переименованы в «Ноктюрны» с легкой руки мецената Фредерика Лейланда, большого поклонника Шопена.
Еще интереснее то, что впоследствии живописные «Ноктюрны» Уистлера воодушевили на создание музыкальных ноктюрнов Клода Дебюсси – первого западного композитора, вдохнувшего в музыку японские мотивы.
Идея: послушайте ноктюрны Фредерика Шопена и Клода Дебюсси.
