Бажаєте бути завжди в курсі нових публікацій на сайті? Підпишіться на розсилку – і Муза відвідуватиме вас щотижня.
Cможет ли украинское искусство попасть в один из знаменитых парижских музеев? Искусству Эстонии, Литве и Латвии это удалось. О долгом пути балтийского символизма к сердцам посетителей Музея Орсе рассказывает куратор выставки «Дикие души. Символизм стран Балтии» Родольф Рапетти.
Музей Орсе: Что еще вдохновляло балтийских художников? Какой была их творческая среда? Где они учились живописи?
Родольф Рапетти: Бесспорно, среда, в которой вращались эти живописцы, отличалась от французской. Несмотря на то, что большинство балтийских художников посещали Париж, они приезжали туда на поздних этапах своего становления.
Прежде всего, ради того, чтобы познакомиться с авангардом. Иногда работы балтийских мастеров были представлены на выставках в Париже, но они мало кого интересовали.
Это совершенно иная среда. Некоторые из художников были очень знамениты. К примеру, Пятрас Калпокас. Однако 120 его произведений исчезли при перевозке на выставку в Мюнхен, сохранилась лишь пара картин в Музее Чюрлëниса. И сегодня время от времени «всплывает» какая-нибудь из пропавших работ.
Что же касается образования, то многие живописцы учились в Германии, но большинство все же в Санкт-Петербурге. Лишь некоторые из них затем посещали занятия в Париже.
В столице Российской империи существовало две школы. Первая – Императорская академия художеств с классическим обучением, в нее было сложно поступить. Вторая – Академия Штиглица, где больше внимания уделяли прикладному искусству, хотя рисование и живопись тоже преподавали.
Часто художники учились в обеих академиях, но поскольку в Академию Штиглица попасть было проще, некоторые получали образование только там.
В частности, из созданного Сергеем Дягилевым объединения «Мир искусства», которое в своей деятельности опиралось на три столпа: эстетику Бакста, журнал «Мир искусства» и балет.
В этом российском мире важную роль также играл Николай Рерих. Многие фантастические пейзажи на выставке вдохновлены его творчеством.
Музей Орсе: Вы упомянули Дягилева… Связь между разными видами искусства – живописи, музыки, балета – поразительна! Перекликаются даже темы и названия произведений. Чюрлëнис, к примеру, был также известным композитором.
Родольф Рапетти: Подобная связь была свойственна тому времени. Символизму вообще присуща синестезия, которая впервые отчетливо проявилась в «Соответствиях» Шарля Бодлера (впрочем, не только у него).
Особенность маленьких стран в том, что в творческой среде все друг друга знают. Скажем, если сегодня в Риге вы познакомились с художником, то через неделю будете знать и дирижера оперы.
Влияние музыки на живопись можно увидеть в работе Вильгельма Пурвитиса «Весенние воды». У полотна есть и второе название – «Маэстозо». Такова тенденция эпохи. В этой картине чувствуется регулярный ритм, она музыкальна.
Музей Орсе: Благодаря вам мы открыли для себя много новых имен. Если бы завтра нужно было организовать ретроспективу для одного из художников из этих стран, кого бы вы выбрали? При условии, что ретроспектива Чюрлëниса уже состоялась.
Родольф Рапетти: От Литвы – Фердинанда Рущица (несмотря на то, что Рущиц жил и работал в Литве, он – белорусский и польский живописец. – Прим. ред.). Гениального художника, чьи произведения объединили в себе многие тенденции второй половины XIX века.
Читайте также: Материя и свет. Был ли «женственным» гений Жана Фотрие?
От Эстонии – Кристьяна Рауда. Это гений, наследник символизма в ХХ веке. Часто мы думаем, что раз в начале прошлого века существовал авангард, то символизм умер. Но когда мы смотрим на работы Рауда, мы понимаем, что символизм был полон жизни.
От Латвии я бы выбрал Яниса Розенталса. Он был катализатором культурных событий в своей стране и интересен не только как художник, но и как человек.
Цей сайт використовує файли кукіз.
Більше інформації